Книги-юбиляры 2013-2014 года

А друзей нельзя забывать, их надо любить, дорожить ими, знать историю их жизни, помнить. Сектор редких и ценных книг открывает цикл обзоров о книгах юбилярах из фондов ЛОУНБ. Первый посвящен тем, чьи юбилеи отмечаются в 2013-2014 году.

Если придерживаться в рассказе о книгах хронологии их издания, то следует начать разговор с «Истории государства Российского» Николая Михайловича Карамзина. Вторая половина 18 и весь 19 век буквально пронизаны интересом к отечественной истории. Этому способствовали деятельность Академии наук, активная университетская жизнь, книгоиздательская политика. В обществе росло сознание своей самобытности, глубоких корней и исторических традиций. Просвещенная публика желала знать историю своего Отечества. И за этот колоссальный труд берется Н.М. Карамзин, создавая первое монографическое описание русской истории с древнейших времен до начала XVІІ века.

Карамзин Н. М. История государства Российскаго. – Издание второе, исправленное. [В 12 т.] Т. 12 / Н. М. Карамзин. – Санктпетербург : В типографии Н. Греча : [Иждивением братьев Слениных], 1829. – VII, [1], 330, [2], 243, [3] с.    (9(С)1 К21 27368)

В начале 1829 года, уже после смерти Н.М. Карамзина, вышел последний, 12 том «Истории государства Российского», над которой он работал свыше двух десятилетий. «Появление сей книги,— вспоминал А.С. Пушкин - … наделало много шуму и произвело сильное впечатление... Все, даже светские женщины, бросились читать историю своего отечества, дотоле им неизвестную. Она была для них новым открытием. Древняя Россия, казалось, найдена Карамзиным, как Америка – Коломбом. Несколько времени ни о чем ином не говорили…». Пушкин признался, что и сам прочел «Историю» «с жадностью и вниманием».

В чем притягательная сила ставшего бессмертным сочинения Карамзина? Ведь первые её 3000 экземпляров разошлись в один месяц! Почему только на протяжении второй четверти XIX столетия «История государства Российского» переиздавалась шесть раз? С нее начиналось приобщение к отечественной старине нескольких поколений русских читателей, из неё черпали сюжеты многие писатели, драматурги, художники и музыканты. И сегодня она сохраняет свою общекультурную и историографическую ценность. Как утверждает академик Д.С. Лихачев, свой труд Карамзин рассматривал, прежде всего, как литературный, желая создать занимательное чтение по русской истории, заинтересовать читателя судьбами своей страны. Именно таким оно и получилось. Но занимательность не была для Карамзина самоцелью. Он обследовал основные архивы, изучил печатные и рукописные источники. Он был исследователем, стремящимся установить всю историческую правду, но рассказать о ней так, чтобы было интересно читателю. Именно это сочетание писательского и исследовательского талантов сделало «Историю государства Российского» Карамзина литературным и историческим памятником.

Все, что связано с именем Александра Сергеевича Пушкина, всегда притягивает наше внимание и вызывает огромный интерес. «История Пугачевского бунта», законченная им в 1833 и напечатанная в конце 1834 года, не исключение.

Пушкин А. С. История Пугачевского бунта. В 2 ч. Ч. 1. История / А. С. Пушкин. – СПб. : В тип. II Отд. Собств. Е. И. В. канцелярии, 1834. – [6], 168, 110, [2], 5, [7] с., 6 л. карт., портр., факс. (9(С)14 П 91 36936)

В многообразном, почти энциклопедическом творчестве А.С. Пушкина этот исторический труд занимает особое место. По восторженным словам В.Г. Белинского он писан «пером Тацита… на меди и мраморе», то есть пером публициста – художника. Действительно, «История Пугачевского бунта» великий политический и творческий подвиг поэта. К созданию этого монументального произведения Пушкин шел сложным и трудным путем. Не сразу и далеко не полностью ему были предоставлены документы по делу Пугачева, не сразу образ «мужицкого царя» лег в основу его нового исторического труда. Надо было иметь огромное мужество, чтобы в эпоху Николая I, когда волнения среди крестьян не утихали, выступить с книгой, посвященной крестьянской войне при Екатерине II. Соблюдая все внешние цензурные предосторожности, Пушкин совершенно гениально, путем подбора цитат из показаний очевидцев или людей, близких по времени к событиям, а также официальных документов, в виде манифестов и указов, добытых из архивов, сумел развернуть подлинную картину и показать подлинные масштабы «пугачевщины». Кроме того, поэт предпринял длительную поездку по местам, в которых эти события происходили. В сопровождении В.И. Даля Пушкин объехал и осмотрел всю оренбургскую линию крепостей, неутомимо собирая рассказы и предания о Пугачеве.

В октябре 1833 года он, на обратном пути из поездки по пугачевским местам, останавливается в Болдине, где приводит в порядок рукопись «Истории Пугачева». Вернувшись в Петербург, поэт пишет Бенкендорфу: «Я думал некогда написать исторический роман, относящийся ко времени Пугачева, но нашед множество материалов, я оставил вымысел и написал Историю Пугачевщины. Осмеливаюсь просить через ваше сиятельство дозволения представить оную на высочайшее рассмотрение. Не знаю, можно ли мне будет ее напечатать, но смею надеяться, что сей исторический отрывок будет любопытен для его величества особенно в отношении тогдашних военных действий, доселе худо известных».

Так очень осторожно, называя свой труд всего – навсего «историческим отрывком», Пушкин подал «Историю Пугачева» царю, не питая особых надежд на ее разрешение. Сделав несколько не очень существенных замечаний в рукописи, царь позаботился в первую очередь изменить название: вместо «Истории Пугачева» он начертал «История Пугачевского бунта». Во всем остальном Николай I пошел навстречу Пушкину и выдал ему беспроцентную ссуду в 20000 рублей на печатание исследования.

«История Пугачевского бунта» в количестве 3 тысяч экземпляров была опубликована в конце декабря 1834 г. Книга состояла из двух частей: «Часть первая. История» и «Часть вторая. Приложения». Вторая часть содержала документальные приложения к основному тексту: манифесты и указы, секретные донесения в военную коллегию о борьбе с Пугачевым, письма современников и другие первоисточники. Вместо обычного цензурного разрешения было обозначено: «С дозволения Правительства». Книга отпечатана в типографии IIотделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии. Цвет бумаги темно-серый. На передней стороне обложки, без всяких рамок и украшений, напечатано: «История Пугачевского бунта». Среди иллюстраций гравированный портрет Пугачева без подписи, карта губерний на складном листе, лист с изображением печати Пугачева, четыре листа с образцами почерка Пугачева и других лиц. Предисловие подписано: А. Пушкин. 2 ноября 1833. Село Болдино.

Таким образом, А.С. Пушкин проделал титанический труд, собрав уникальные материалы по истории Крестьянской войны 1773–1775 гг., в состав которых вошли некоторые ценнейшие правительственные документы. Он одним из первых в России стал использовать в своих исторических трудах сказания очевидцев событий и их потомков, народный фольклор. Эти материалы существенно расширили базу источников для будущих исследователей пугачевского восстания.

Полтора века назад известный писатель, ученый, врач, этнограф, лингвист Владимир Иванович Даль создал свой «Толковый словарь живого великорусского языка», который является фундаментальным трудом русской филологической и лексикографической мысли.

Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 ч. Ч. 1. А-З / В. И. Даль. – Москва : Изд. о-ва любителей рос. словесности, учр. при Имп. Моск. ун-те : В тип. А. Семена, 1863. – [2], LIV, [34], 627 с. (4Р (03) Д 15 Ф3469)

По первому своему образованию Владимир Иванович был морским офицером, по второму – врачом, Он был этнографом и биологом, автором учебников ботаники и зоологии, одним из создателей Русского географического общества, членом – корреспондентом Петербургской академии наук. Как врач и как друг, Даль находился у постели умирающего Пушкина и констатировал остановку сердца поэта. Его медицинское заключение о болезни выполнено на уровне высочайшего профессионализма.

Его же «Толковый словарь живого великорусского языка» не имеет себе равных до сих пор. А сказал о нём и о себе Даль очень скромно: «Писал его не учитель, не наставник, не тот, кто знает дело лучше других, а кто более многих над ним трудился; ученик, собиравший весь век свой по крупинке то, что слышал от учителя своего – живого русского языка...». В 1863 году появился первый из четырех томов. Кроме словарных статей от «А» до «З» он включал программную речь Владимира Ивановича «О русском словаре», читанную в Обществе любителей российской словесности 6 марта 1860 года и открывшую совершенно новый подход к практике составления словарей. Сюда же вошло и «Напутное слово», где составитель «полагает, что пришла пора подорожить народным языком, и выработать из него язык образованный».

Создавая словарь, Даль хотел показать в полном объеме богатство и выразительность народного языка, который он определил как «живой великорусский». Он первым назвал свой словарь толковым, «потому что он не только переводит одно слово другим, но толкует, объясняет подробности значения слов и понятий, им подчиненных». Толкуя то или иное слово, В. И. Даль отбирал множество синонимов, свидетельствующих об исключительном богатстве русского языка, его гибкости и выразительности, безграничных словообразовательных возможностях.

Словарь содержит громадный иллюстративный материал, в котором первое место принадлежит пословицам и поговоркам русского народа. По подсчетам самого В.И. Даля, здесь их приведено около 30 тысяч. Словарные статьи написаны живым и увлекательным языком. Многие из них читаются как художественные миниатюры. Словарь Даля выходит далеко за пределы обычных филологических словарей. Он объясняет и предметы, характеризующие русский народный быт, и поверья, и приметы, связанные с сельскохозяйственным календарём, даёт множество других этнографических сведений.

В целом колоссальный труд В.И. Даля был признан ведущими лингвистами, филологами, лексикографами. Географическое общество наградило его Золотой медалью, а в 1869 году за создание словаря ему была присуждена академическая Ломоносовская премия. И прав был академик Я. Грот, который предсказывал, что к словарю Даля «будут обращаться все, кому нужно изучать с какой бы ни было стороны народную жизнь; он должен также сделаться настольной книгой всякого, кто вдумывается в родной язык, кто хочет короче узнать его богатства». Пережив множество изданий, в том числе и массовыми тиражами, словарь постоянно востребован не только писателями, журналистами, специалистами в области русского языка и литературы, но и огромным числом людей совершенно иных профессий.

Для многих современников и друзей Ивана Александровича Гончарова неожиданным стало его кругосветное путешествие, в результате которого появилась книга «Фрегат Паллада».

Гончаров И. А. Фрегат Паллада : очерки путешествия Ивана Гончарова. В 2 т. Т. 2 / И. А. Гончаров. – Санкт-Петергург : Изд. А. И. Глазунова : В тип. И. И. Глазунов и Ко, 1858. – [2], IV, 659 с. (Р1 Г65 26867)

Но по признанию Гончарова, мысль о кругосветном плавании родилась у него в детстве. Его воспитатель Н.Н. Трегубов, бывший моряк, много рассказывал мальчику о морских путешествиях, знакомил его с физической географией, навигацией и астрономией. Книги о географических открытиях, как вспоминал Гончаров, заронили в нем «желание, конечно тогда ещё неясное и бессознательное, видеть описанные в путешествиях дальние страны». Во время учебы в Московском университете Гончаров также знакомился с сочинениями географического характера, а после переезда в Петербург он постоянно встречался с членами только что основанного тогда Русского географического общества.

В 50-х годах Гончарову представилась, наконец, возможность осуществить свою давнюю мечту. Осенью 1852 года в Петербурге была снаряжена морская экспедиция, формально имевшая целью «обозрение российских колоний в Северной Америке», а в действительности стремившаяся подготовить заключение торгового договора с Японией. Хлопоты Гончарова о назначении его секретарём экспедиции увенчалась успехом, и 7 октября 1852 года он отплыл из Кронштадта на военном парусном корабле.

Ещё до отъезда из Петербурга Гончаров задумал описать предстоящее ему путешествие. В течение всей поездки он работал над своей будущей книгой, вел переписку с оставшимися в Петербурге друзьями, которых просил беречь письма до его возвращения на родину. Из них потом создавались очерки. Кроме того, Гончарову, как секретарю экспедиции, было поручено вести судовой журнал. Ещё более важную роль в литературной работе писателя сыграл его дневник. Заметки о путешествии Гончаров делал для себя постоянно.

Печатание путевых заметок Гончаров начал в 1855 году и завершил в 1857. Отдельные главы появились в журналах: «Отечественные записки», «Современник», «Библиотека для чтения», «Морской сборник», «Русский вестник». Целиком «Фрегат «Паллада» вышел в свет в 1858 году, в двух томах, в издании И.И. Глазунова, представителя старейшего книгопродавческого дома. Читатели встретили «Фрегат «Палладу» очень горячо. По воспоминаниям известного русского путешественника, географа Г.Н. Потанина, «письма эти были так живы и увлекательны, что их читали все нарасхват, а когда в целом было напечатано путешествие Гончарова, так «Палладу» раскупили… чуть не в месяц…». Д.И. Писарев отмечал, что «Фрегат «Паллада» встречен был русскими читателями «с такой радостью, с какой редко встречаются на Руси литературные произведения». Уже через четыре года потребовалось новое издание. Всего при жизни Гончарова книга выходила в свет пять раз.

Чехов А. П. Вишневый сад : комедия в 4-х д. / А. Чехов – 2-е изд. – Санкт-Петербург : Изд. А. Ф. Маркса, 1904. – 62 с. (Р2 Ч-56 М282073)

«Вишневый сад» - это последняя пьеса Антона Павловича Чехова, которую он создавал, преодолевая болезнь и бытовые неурядицы. Он писал о доме, о жизни, о любви, об утратах, о стремительно ускользающем времени. Каждая новая пьеса Чехова вызывала самые разные оценки. Не стала исключением и комедия «Вишневый сад», где новыми и неожиданными были характер конфликта, персонажи, поэтика чеховской драматургии. Писатель отправляет несколько писем режиссерам и актерам, где детально комментирует отдельные сцены, даёт характеристики персонажей, особый упор делая на комедийных чертах пьесы. Но К.С. Станиславский и В. И. Немирович-Данченко, основатели и режиссеры Художественного театра, восприняли её как драму. По словам Станиславского, чтение пьесы труппой было встречено «восторженно». Он пишет: «Я плакал, как женщина, хотел, но не мог сдержаться… нет, для простого человека это трагедия». Такая интерпретация не удовлетворяла Чехова, ему не нравилось, что спектакль лишился комедийных интонаций.

Несмотря на постоянные разногласия, премьера «Вишневого сада» все–таки состоялась 17 января 1904 года, в день рождения А.П. Чехова. Художественный театр приурочил ее к 25–летию литературной деятельности драматурга. В зале собралась вся артистическая и литературная элита Москвы, в числе зрителей были А. Белый, В.Я. Брюсов, А.М. Горький, С.В. Рахманинов, Ф.И. Шаляпин. Появление автора на авансцене после третьего акта было встречено долгими аплодисментами.

Спектакль, несмотря на противоречивые отклики о пьесе – положительные, отрицательные, недоумевающие, – был воспринят как большое театральное событие. 18 января московская газета «Русский листок» сообщала: «Вчера здесь шла в первый раз новая пьеса А.П. Чехова «Вишневый сад»… Впечатление громадное. Все выведенные автором лица были так близки и знакомы нам; жизнь, русская жизнь, так верно схвачена и ярко передана в целом ряде мелких деталей, что интерес к пьесе не пропадал до последней сцены, Все исполнители приложили старания сделать их своих ролей яркие и интересные типы». Конечно! Ведь это были ведущие актеры театра: О.Л. Книппер–Чехова, М.П. Лилина, П.О. Андреева, К.С. Станиславский, В.И. Качалов, И.М. Москвин и другие. А 25 января в журнале «Будильник» за подписью Чертенок, были напечатаны стихи:

А.П. Чехову (после постановки «Вишневого сада»):

Литература наших дней
Вся зарастает лопухами…
«Вишневый сад» отныне в ней
Пусть манит «новыми цветами».

Действительно, последняя пьеса Чехова стала самым знаменитым произведением мировой драматургии XX века. К постижению ее смысла обращались и обращаются актеры, постановщики, читатели, зрители многих стран. Их притягивают к себе скромные, изящные чеховские интеллигенты. Это их обаяние, неброское, до сих пор не до конца разгаданное, заставляет актеров мечтать о том, чтобы сыграть эти роли.

Иначе сложилась судьба пьесы Леонида Николаевича Андреева «Царь Голод». Написанная как драма нового типа, посвященная острейшим проблемам в жизни человечества – борьбе богатства и нищеты, народного бунта, она носила ярко выраженный антибуржуазный характер. Это вызвало гнев театральной цензуры, и постановка её была запрещена.

Андреев Л. Н. Царь Голод : представление в пяти картинах с прологом / Л. Андреев ; рис. Е. Лансере. – СПб : Изд-во «Шиповник», 1908. – 128 с. : ил. (Р1 А65 28101)

Л.Н. Андреев, писатель «редкой оригинальности, редкого таланта», как говорил о нём М. Горький, вписал в историю русской словесности «серебряного века» одну из наиболее ярких, удивительных и своеобразных страниц. Творчество его, глубоко гуманное в своей основе, проникнутое бунтарским духом, полное кричащих диссонансов, непримиримых социально-философских противоречий, предельно точно отражает личность самого писателя. В литературной жизни рубежа XIX–XX веков Андреев держался особняком, иронически подчеркивая свою маргинальность по отношению к литературным направлениям: «Кто я? Для благородно рожденных декадентов – презренный реалист; для наследственных реалистов – подозрительный символист». Но именно благодаря своей эстетической независимости писатель сумел уловить и художественно освоить те грани человеческого опыта, которые волновали большинство крупных художников нового века. Бесстрашие мысли, готовой во имя истины «пойти против всех», оспорить традиционные представления, подвергнуть сомнению фундаментальные нравственные нормы, – вот пафос творчества Андреева.

Своеобразны его драматургические произведения. Пьесы Л. Андреева имели шумный успех и ставились в лучших театрах Москвы и Петербурга, обошли едва ли не всю русскую провинцию, привлекли к себе внимание литературно–театральной общественности за рубежом. Наконец, он задумал целый цикл философских пьес. Первой стала драма «Жизнь человека», дающая обобщенное представление о судьбе личности в мире. За нею должны были последовать четыре пьесы: «Царь Голод», «Война», «Революция» и «Бог, дьявол и человек».

Но из них была написана лишь пьеса «Царь Голод». В прологе ее говорилось, что в течение многих веков человек преображал своим трудом землю, оставаясь бесправным и несытым. Царь Голод уже не раз поднимал бунт голодных, и он же заставлял их смириться. Именно такой анархический народный бунт изображен в пьесе. Сильную сторону «Царя Голода» составляет, как всегда у Андреева, экспрессивно переданное чувство гневного возмущения социальной несправедливостью. Используя в изображении богатых уничтожающий сатирический гротеск, развенчивая их как мнимых защитников культуры, писатель с неподдельным сочувствием показывал представителей «голодных», которые были близки ему как плебеи, угнетаемые «сытыми». «Круговорот» истории вечен и неизменен – такова центральная идея драмы Андреева. Всегда были и будут «низы» и «верхи», рабы и господа, голодные и сытые. Понятно, почему цензура запретила постановку пьесы.

Но прогрессивная критика тоже не приняла «Царя Голода», упрекнув Андреева в отождествлении революции с бунтом. Борьба людей труда не была отделена в пьесе от действий черни, поджигавшей картинные галереи и библиотеки. Вызвало резкие возражения также приниженное изображение восставших: крестьяне были похожи на человекообразных, у рабочих же подчеркивалась физическая сила и «слабо развитая голова с низким лбом». Сознание их явно не соответствовало изображаемому историческому периоду. Драматург оправдывал себя тем, что революции будет посвящена особая пьеса, но она так и не была написана.

Иллюстрировал издание известный живописец, превосходный график Евгений Лансере. Его фантастические композиции к «Царю Голоду» считаются удачными и интересными.

А вот история первой постановки пьесы Владимира Маяковского «Мистерия-Буфф», которая состоялась 95 лет назад.

Маяковский В. Мистерия-Буфф : героическое, эпическое и сатирическое изображение нашей эпохи, сделанное Владимиром Маяковским : 1918 год : 3 д. 5 картин. – Петроград : ИМО : Лештуковская паровая скоропечатня «Свобода», 1918. – 78, [1] с. (Р2 М39 Ф6577)

 Это было главное произведение 1918 года для Маяковского. Он хотел, во что бы то ни стало, закончить пьесу и поставить ее к первой годовщине Октября. Первое чтение состоялось 27 сентября в присутствии Луначарского, режиссеров, художников, друзей. Луначарский публично хвалил пьесу, в которой выражены подлинно революционные чувства. Тут же было решено, что она должна быть поставлена к годовщине Октября. Маяковскому хотелось, чтобы его произведение увидело свет рампы на большой сцене, в исполнении профессиональных артистов. Но все оказалось не так просто. Ещё не народился, не утвердил себя новый, революционный театр, и не было для него основы – драматургии. Хотя была мечта о нем, были проекты его создания. И «Мистерия–Буфф» стала первой заметной пьесой революционного содержания. Библейский сюжет в революционной пьесе! Впрочем, тут нет ничего удивительного. Новая драматургия, как и литература вообще, только создавалась, традиционная выразительность казалась ее создателям неадекватной грандиозным событиям революции, и именно поэтому они нередко обращались к мифологии. Отсюда и «Мистерия–Буфф». Мистерия  – великое в революции,  буфф  – смешное в ней. Так объяснял автор.

Для участия в спектакле не без труда удалось отобрать несколько десятков молодых людей, в большинстве своем любителей, и нескольких безработных актеров. Маяковскому даже самому пришлось сыграть две роли – Человека просто и Святого в картине «Рая». Текст усваивался трудно. Маяковский нервничал, кричал, разъяснял, начитывал сам, работал вместе с режиссером и часто за режиссера. Его энтузиазм зажигал исполнителей, они стали проникаться идеями пьесы, начинали понимать её и всё более уверенно читать, цитировать в разговоре друг с другом стихи. Немало энергии потребовала организационная работа. Маяковский бегал по театральным цехам, выбивал ассигнования в финансовых комиссиях, улаживал какие–то человеческие и деловые споры, помогал художнику К. С. Малевичу с декорациями, занимался монтировкой сцены. Он понимал, что без его самого непосредственного и энергичного участия спектакль не состоится. А состояться должен! И именно 7 ноября 1918 года, в первую годовщину Октября.

Спектакль был показан в театре Музыкальной драмы. В литерной ложе – нарком Луначарский, который перед спектаклем произнес слово. Переполненный зал гудит в ожидании необычного представления. Наконец, в установившейся тишине, прозвучали трагические слова пролога… Однако первая  постановка  « Мистерии–Буфф » имела скорее символический, чем театральный успех. Это был первый революционный спектакль на русской сцене. В. Мейерхольд, который вместе с Маяковским
осуществлял  постановку, впоследствии объяснял, что «спектакль готовился вразброд», что главным образом приходилось «преодолевать препятствия организационного порядка». И все же, при всех недостатках скороспелой  постановки  « Мистерия–Буфф » стала предвестием революционного обновления театра.

Новая драматургия в первые годы после революции очень робко и с трудом пробивала дорогу на сцену. И можно себе представить, каким важным импульсом к отражению революционного действия и к поискам новой выразительности стала постановка «Мистерии–Буфф». Игорь Ильинский, молодой и еще не имевший признания театральной Москвы актер, писал позднее: «Роль в пьесе Маяковского как бы оживила меня, наделила ощущением прелести современных, простых, сегодняшних, искренних интонаций и заставила почувствовать силу таких средств». Маяковский еще вернется к драматургии, вернется потому, что ему природой, талантом было предназначено проявить себя художником театра, художником-новатором.

Сто лет назад, в 1914 году, вышла в свет первая книга критических статей Максимилиана Александровича Волошина «Лики творчества».

Волошин М. Лики творчества / М. Волошин, кн. 1. – Санкт-Петербург : Издание Аполлона, 1914. – 377, [3] с. : ил. (8 В68 54072)

М. А. Волошин – человек многогранных дарований. Он удивлял современников разносторонностью интересов. Поэт, оригинальный критик, художник, известный переводчик, исследователь, видный деятель отечественной культуры первой четверти XX столетия. Он стремился познакомить читателей со всем значительным, что происходило в мире литературы и искусства. Его «Лики творчества» посвящены преимущественно французской литературе. Волошин исследует творчество блестящего стилиста Барбе д’Оревильи, сочинения которого переиздаются во Франции по сей день. Отдает дань таланту Анри де Ренье, в котором видит «рафаэлевскую», «пушкинскую прозрачность и легкость». Открывает малоизвестное пока русскому читателю имя Поля Клоделя, поэта–драматурга, эссеиста. Создавая в своих статьях «цельный лик художника», он не только анализировал произведения, но глубоко проникал в душу поэта. Голос, лицо, даже одежда и обстановка комнаты, по мнению Волошина, могут порой сказать об авторе не меньше, чем его произведения. Правда, Волошин признавал, что иногда творил «легенду о поэте», которая не обязательно совпадала с реальными фактами. Но, как всякие легенды, они были неслучайны, непроизвольны и помогали лучше понять поэта.

М.А. Волошиным было написано великое множество историко–теоретических работ о живописи и скульптуре, о художественных выставках, об отечественных и зарубежных мастерах литературы и искусства, статей, затерянных в течение долгих лет в старых газетах и журналах. Эти работы предназначались автором для второго, третьего, и четвертого томов «Ликов творчества», издание которых не удалось осуществить в годы первой мировой войны. И только в 1988 году в издательстве «Наука» в серии «Литературные памятники» увидел свет сборник «Лики творчества». Составители выполнили волю Волошина и подготовили все четыре его книги такими, какими хотел их видеть сам автор.

На этом мы заканчиваем рассказ о книгах–юбилярах 2013–2014 года. До новых встреч!

Использованная литература:

Милюков П. Карамзин Н. М. / П. Милюков // Энциклопедический словарь / изд. Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон. – СПб., 1895. – Т. 14 (27). – С. 440–442.

Смирнов-Сокольский Н. Рассказы о прижизненных изданиях Пушкина / Н. Смирнов-Сокольский – М. : Изд–во Всесоюзной книжной палаты, 1962. – 631 с. : ил.

Чхеидзе А. «История Пугачева» А. С. Пушкина / А. Чхеидзе ; ред. и предисл. Д. Д. Благого. – Тбилиси : «Литература и искусство», 1963. – 324 с. : фронт. (портр.).

Булич С. Даль В. И. / С. Булич // Энциклопедический словарь / изд. Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон. – СПб., 1893. – Т. 10 (19). – С. 46–48.

Зинин С. И. Владимир Иванович Даль / С. И. Зинин // Русский язык в школе. - 2001. - № 5. – С. 95-100.

Цейтлин А. Г. Примечания / А. Г. Цейтлин // Гончаров И. А. Собрание сочинений: в 8 т. – М., 1953. –  Т. 3. – С. 445 – 462.

Зингерман Б. Театр Чехова и его мировое значение / Б. Зингерман. – М., Наука, 1988. – 384 с.

Ревякин А. И. Творческая история пьесы «Вишневый сад» / А. И. Ревякин // Ученые записки МГПИ им. В. П. Потемкина. – М.,1960. – Т. CVII. – С. 1–41.

Бугров Б. С. Леонид Андреев. Проза и драматургия / Б. С. Бугров. – М. : Изд-во МГУ, 2000. – 112 с. – (Перечитывая классику).

Михайлов А. А. Маяковский / А. А. Михайлов. – Москва : Молодая гвардия, 1988. – 577, [3] с. : ил. – (Жизнь замечательных людей : Серия биографий ; Вып. 4(700).

Наровчатов С. Предисловие / С. Наровчатов // Волошин М. Лики творчества. – Л., 1988. – С. 5–8.